Стилизация

Средней известности писатель Андрей Легостаев, побывавший в шкурах фантаста («Замок Пятнистой Розы», «Наследник Алвисида»), детективщика, переводчика, автора сценариев («Проклятие Пандоры») прошел, оказывается, путем проверки на «стилизацию» (беру в кавычки на всякий случай). В сети оказался отрывок из как бы его интервью, датированного 1996 годом.
В этом кратком интервью собраны, на мой взгляд, редкие оценки действительности с точки зрения литератора-практика (можно было бы даже сказать так: инновационного литератора-практика). Оценки и выводы любопытны и, разумеется, до сих пор актуальны!
Итак.
День добрый, all!
И Дима Байкалов, в частности.

Дима, как-то ты написал:
"Мне будет стыдно за Перумова когда он начнет кропать поделки под
Гарднера и Стаута и всем об этом рассказывать."
Волею судьбы, каждый зарабатывает тем, чем может, а в фэндоме
известен тем, чем он хочет быть известен и тем, что для этого делает. Один
известный и уважаемый фэн торгует на Крупе (или Олимпийском), другой издает
справочники по похмельному синдрому, третий бомжатничает, четвертый
выпускает акции "Рогов и копыт". Hас не интересует и не должно
интересовать кто чем зарабатывает на жизнь, это нормально. И я с тобой,
Дим, вполне согласен - то, чем зарабатываешь на жизнь, особо не должно
выпячиваться, хотя, наверное, и скрывать нечего, если не воруешь, конечно.
К чему я все это? Дим, меня удивили эти твои конкретные слова. Я
вот уже почти год профессионально редактирую с/с Гарднера для "Эридана"
(что указано в титрах) и интересуюсь также Стаутом. Подделок под этих
авторов в России, по-моему, нет, да и неприбыльно - ибо обоих даже на
половину еще не перевели, зачем писать когда бери оригинал и гони
подстрочник - редактор почистит, а если пропустит, то и так сожрут. Самое
смешное, Дима, что жрут. Откровенную халтуру (как переводчиков, так и
самого Гарднера). И хвалят. Едешь в питерском метро - обязательно кто-то
том Гарднера читает.
Так вот, я действительно как-то в плохом настроении, когда все
опостылило, хохмы ради начал писать стилизацию (чувствуешь, какое слово)
про Мейсона. Причин много. С одной стороны - Чертков всех достает, чтобы
продолжали Стругацких... а чем это не одно и то же? Классики? Признанные
мастера жанра? Так и Гарднер, по-своему, классик. И, безусловно, мастер
жанра, хотя бы в лучших вещах.
Впрочем, Дим, я написал роман, который предлагаю всеобщему
вниманию, с конкретными практическими целями. Мне было интересно решить для
себя три вопроса:
1. Hасколько легко писать, когда мир полностью отработан (имеются в
виду и персонажи с их отношениями между друг другом)? Оказалось - очень
легко, думаешь лишь о конкретном сюжете, чтобы не было провисов и узелки
сходились.
2. Смогу ли я написать детектив и насколько это сложно? Оказалось
- гораздо легче, чем прописать простенькую любовную линию.
3. Третий вопрос я интересующимся лично сообщу, как и ответ.
Я написал этот роман очень быстро - полторы недели в октябре и
полторы недели в феврале, закончен 1 марта. При желании, можно делать три
романа высокого уровня в два месяца.
Так не платят ж, Дим. Я не собирался его никуда продавать, но
Орехов зажегся, да и Сидор тоже. Орехов говорит - ходят легенды, что
Чадович написал пару Чейзов, увы легенды. Вот если бы... правда...
Если роман пойдет, так под моей фамилией и с моим посвящением. Так
вот, Дим, потолок, что они могут дать... Я тебе на ушко сообщу... поэтому,
если издадут, то я Сидору официально заявил, что весь гонорар от этого
издания - в фонд "Интерпресскона".
А вообще я этим романом - Эрл Стэнли HеГарднер "Дело об оборотной
стороне медали" - горжусь. И, надеюсь, есть за что. Почитай, потянешься,
может что знакомое узришь.
Да и еще. См. интервью Б.H. в последнем "ДВЕСТИ". Полностью
согласен, нет у Гарднера "сцепки с жизнью" - сплошь литературная игра.
Именно по этому моменту я и проходился больше всего, гулять так гулять, еще
две ириски.
Желаю всему доблестному уважаемому all получить удовольствие, для
того писал.
И еще - это что б меня совсем не забыли. Во втором томе
"Hаследника..." я увяз. В голове сидит огромный фэнтези-сериал, который
очень хочу писать. А это - вроде как эскиза, чтобы руки не забыли как
кайло держать.
Всем удачи и спасибо за внимание.
С уважением Андрей Легостаев, 3.3.1996

Если вы хотите прогреметь,

нет лучшего способа это сделать, чем отрицание очевидного. Коли тот подвергаемый отрицанию предмет будет у многих на слуху, – можно прекрасно достичь эпатируемого состояния слушателя или читателя, в зависимости от формы восприятия аудитории. И кролик будет ваш!!

Недавно вышедшая книга А.С. Кончаловского, брата Никиты Михалкова, "На трибуне реакционера" замечательно иллюстрирует этот способ «поглощения».

Он любит высказываться так: "Я не писатель, я просто думающий человек".

Вот сами его думы из книги. Послушайте-ка.

"коррупции как таковой в России нет"

"нет и никогда не было у нас буржуазии"

"русский ум криминален"

"нынешняя российская ментальность близка средневековой"

Трудно по жизни пройти до конца (с)

Едешь ли в поезде, в автомобиле,

 Или гуляешь, хлебнувши винца,
При современном машинном обилье
Трудно по жизни пройти до конца.

Так пел поэт В.С.Высоцкий, перечисляя окружающие объекты
и фокусируя внимание слушателя на восклицательном знаке жизни!

А как сказал писатель и эссеист А.Генис: «тема главная потому что мы на нее смотрим». И добавил: Хороший пример – терроризм. На самом деле терроризм не имеет ни малейшего отношения к человеческой жизни, он никоим образом нам не угрожает. Я видел, как в Нью-Йорке 11 сентября рушились известные здания, в одном из них должен был быть я. Но разве это угрожает существованию Америки? Один американский политолог выразился так: у нас настоящую опасность представляют не угрозы, а реакция на них.

После такого монолога известного журналиста (он ведет передачи на «Свободе») хочется расширить горизонты восприятия.

Так вот.

Занимаетесь вы литературой, архитектурой, воспитанием ребенка или программированием сетевых сервисов, так или иначе в арсенале ваших знаний практически неминуемо обретутся ассоциативные связки – иногда двусловные, реже - более сложные, пронизывающие ваше сознание поперек и насквозь исторический, физиологический, религиозный и любой другой контексты.

В этом есть фокус. Именуете вещь каким то образом, а подразумеваете иное или близкое ей качество по своему понятию. Или еще бывает хуже – говорите, решаете, знаете (будто бы знаете!) о чем либо, и вдруг совершаете подмену. На уровне понятий, жизненных ассоциаций и ваших устремлений и тайных желаний.

И уж прямо таки совсем становиться худо, когда вы узнаете, что окружающая вас информационная среда буквально кишмя кишит такого рода подменами, подрисовками, ловушками и т.д. Всякие разные пиарообразные вас едят без соли. Хорошо еще, что они не так хорошо (сик!) разбираются во всем этом своем «копирайтинге», но успехи тем не менее есть.

Ну и не будем оканчивать грустно.

Поглядим, как, например, работает (пожалуй, не слишком сознательно) с читателем (и слушателем, так как это - лекция) писатель В.Набоков. Итак, вырезка из литературной лекции Набокова «Николай Гоголь». Фрагмент содержит цитату из повести Гоголя «Иван Федорович Шпонька и его тетушка», а в скобках – «работа» Набокова.

То вдруг он прыгал на одной ноге, а тетушка, глядя на него, говорила с важным видом: "Да, ты должен прыгать, потому что ты теперь уже женатый человек".

Он к ней — но тетушка уже не тетушка, а колокольня. И чувствует, что его кто-то тащит веревкою на колокольню. <Тут бы фрейдисты навострили уши!>

"Кто это тащит меня?" — жалобно проговорил Иван Федорович. "Это я, жена твоя, тащу тебя, потому что ты колокол". — "Нет, я не колокол, я Иван Федорович!"— кричал он. "Да, ты колокол", — говорил, проходя мимо, полковник П*** пехотного полка.

Глохнут люди (c)

(из воспоминаний художника К.А. Коровина о А.К. Саврасове)

Помолчав, Алексей Кондратьевич встал, надел пальто, взял палку и собрался уходить из мастерской.

У дверей он остановился и, подумав, сказал:

— Там, в Италии, было великое время искусства, когда и властители и народ равно понимали художников и восхищались. Да, великая Италия. Теперь во Франции прекрасные художники. И у нас было искусство. Какое! Какие иконы. Новгородские. Прошло. Забыли. Мало, очень мало кто понимает. Жаль. Что делать? Да, бывает время, когда искусство не трогает людей. Музыка тоже. Глохнут люди. Странно, что люди есть, которые понимают и чувствуют искусство, музыку, живопись. Да, а есть глухие, вечно слепые, не слышат и не видят. Есть такие. И их больше. Это совсем другие люди, и думают они как-то иначе. Я заметил это. Как быть...

И Саврасов, повернувшись, ушел в дверь.

Беззаветно отдайтесь

(о литературной опоре)
И все-таки никуда не деться от литературы, четко организованной осмысленной фразеологии, содержащей в себе интерес, заряд бодрости и вектор действия.

Сетевая литература, особенно практического пользования, пещрит употреблением сочных точных фраз.
Возьмем, к примеру, Д.Давыдова.
Вот его прошлогодняя статья о нужности вратарской маски.
Его «искренне удивляют люди, которые готовы сотни лет терпеть то, что им шайбой развивают морды».
И он подкрепляет свое мнение , во-первых, успокоением читателя: «Позвольте я вам расскажу историю. Она длинная, так что «устройтесь поудобнее, заварите кофе и возьмите подушку». Во-вторых, ужасом окружающего мира, который вдруг оказывается совсем не страшным, а легко покоряемым, плюшевым, мягким. Приводятся примеры для доказательства. Оказывается, вам доступны любые (любые-любые) способы обезглавливания «змея» и способы эти очень просты, очень-очень. «Серьезно. Без дураков. Самый простой способ устроиться на ТВ… это придти устраиваться на ТВ».
Рефренами достигается уверенность, которая закрепляется в сознании. У читателя не остается ни малой дольки сомнения, что все именно так, как описал автор: Сейчас, наконец, весь мир будет погружен в мой карман.
Отметьте себе, что, читая его, совершенно даже не обязательно порою вникать в тайный смысл его букв – просто не думайте ни о чем, беззаветно и с головою отдайтесь чтению …

Усаживайтесь поудобнее

Опираясь на такую фразу ("Усаживайтесь поудобнее") писатель- редактор, фокусирует внутри вашего внимания (сознания) следующее за ней решение, требование, чувство...

Ведь вы, в общем то, не против устроиться поудобнее, расположиться в мягком и глубоком кресле, взять набитую папиросу, бросить взгляд на дымящуюся чашку кофе. И замереть в ожидании чуда. Чуда донесения до вас таинственной жаждуемой именно вами и именно сейчас информации , которая ляжет прямо на дно, устроиться поудобнее и будет обволакивать вас, постепенно затвердевая внутри вашего «я» и делаясь со временем чемто собственным, как проглоченная в детстве пуговица постепенно обросла «специями» и так себе и пребывает до сих пор в желудке, не причиняя вам никакого беспокойства.
То что вам донесли, положили внутрь вашего существа извне, стало вашим и , что самое важное, стало действовать над вами, владеть вами, руководить вашими поступками и вашим самочувствием.

Вот, например, как это устраивают писатели:
1) – Ну, а теперь, – усаживаясь поудобнее, обратился он к министру, – я хочу услышать во всех подробностях, что нового в Риме.

И Норбан исполнил желание своего господина, он сделал обстоятельный доклад о
(Лион Фейхтвангер. Настанет день)


2) – Да, сударь, – ответила она, усаживаясь поудобнее и собираясь начать заранее подготовленный рассказ. – В начале тысяча восемьсот шестнадцатого года маркиз, совершенно изменившийся за предшествовавшие три месяца, предложил мне
(Оноре ДЕ БАЛЬЗАК. ДЕЛО ОБ ОПЕКЕ)

3) - Я люблю вас, Холт, - сказала она.
- Знаю, - ответил он, усаживаясь поудобнее. - Есть хочешь? Ты не пришла, и я решил пойти посмотреть...
- Что значит "знаю"? - спросила она, не глядя на еду.
Холт усмехнулся и стал открывать корзинку.
(Стефани ДЖЕЙМС БАРХАТНОЕ ПРИКОСНОВЕНИЕ)

Обратите внимание, как происходит действие извне над человеком , который «уселся» «поудобнее».

Вот так то!

Мастера слова

К удивительным, порою восхищающим до боли, художникам слова принадлежит, конечно, Николай Васильевич Гоголь.
Дивно, мастерски он мог перевернуть создаваемый им образ или пространство вспять и заставить плакать или смеяться враз читателя дотоле расслабленного или скептического и циничного.
Взять вот к примеру. Мгновенный переворот настроения главного героя Подколесина в «Женитьбе».
Обратите внимание, как тремя предложениями автор вспенивает ткань скрупулезно им самим созданного материала и обращает его в противное. А впрочем, смотрите сами…

Подколесин один.
В самом деле, что я был до сих пор? Понимал ли значение жизни? Не понимал, ничего не понимал. Ну, каков был мой холостой век? Что я значил, что я делал? Жил, жил, служил, ходил в департамент, обедал, спал, -- словом, был в свете самый препустой и обыкновенный человек. Только теперь видишь, как глупы все, которые не женятся; ведь если рассмотреть -- какое множество людей находится в такой слепоте. Если бы я был где-нибудь государь, я бы дал повеление жениться всем, решительно всем, чтобы у меня в государстве не было ни одного холостого человека!.. Право, как подумаешь: чрез несколько минут -- и уже будешь женат. Вдруг вкусишь блаженство, какое, точно, бывает только разве в сказках, которого просто даже не выразишь, да и слов не найдешь, чтобы выразить. (После некоторого молчанья.) Однако ж что ни говори, а как-то даже делается страшно, как хорошенько подумаешь об этом. На всю жизнь, на весь век, как бы то ни было, связать себя, и уж после ни отговорки, ни раскаянья, ничего, ничего -- все кончено, все сделано. Уж вот даже и теперь назад никак нельзя попятиться: чрез минуту и под венец; уйти даже нельзя -- там уж и карета, и все стоит в готовности. А будто в самом деле нельзя уйти? Как же, натурально нельзя: там в дверях и везде стоят люди; ну, спросят: зачем? Нельзя, нет. А вот окно открыто; что, если бы и окно? Нет, нельзя; как же, и неприлично, да и высоко. (Подходит к окну.) Ну, еще не так высоко: только один фундамент, да и тот низенький. Ну нет, как же, со мной даже нет картуза. Как же без шляпы? неловко. А неужто, однако же, нельзя без шляпы? А что, если бы попробовать, а? Попробовать, что ли?
(Становится на окно и, сказавши: "Господи, благослови", -- соскакивает на улицу; за сценой кряхтит и охает.).
Ох! однако ж высоко! Эй, извозчик!
Голос извозчика. Подавать, что ли?
Голос Подколесина. На Канавку, возле Семеновского мосту.
Голос извозчика. Да гривенник, без лишнего.
Голос Подколесина. Давай! пошел!
Слышен стук отъезжающих дрожек.